Опубликовано в русском провинциальном журнале «Воронеж» в январе 2000 г.
Наш родной «великий и могучий русский язык», возникший более шести столетий тому назад, принадлежит к славянской группе индоевропейской семьи языков и наряду с украинским и белорусским относится к восточнославянским языкам. Русский язык является языком русской нации, принадлежит к наиболее распространенным языкам мира и служит средством межнационального общения народов, живущих в СНГ и других государствах, входивших ранее в Советский Союз. Наш родной язык является одним из шести официальных и рабочих языков ООН, по-русски говорят почти 250 миллионов землян. Русский язык принадлежит не только к числу наиболее распространенных, но и наиболее развитых языков мир, отличаясь совершенством грамматической системы, несравненным богатством и разнообразием словаря, неповторимой звуковой напевностью и выразительностью, яркой способностью передавать тончайшие оттенки мыслей и эмоций человека.
Из истории русского языка
За минувшие столетия современный русский язык прошел нелегкий путь развития. В VI-VII — XIV веках в Киевской Руси сформировался общеславянский (древнерусский) язык, обслуживавший древнерусскую народность. В это время на Руси было принято христианство, возникла письменность и получил развитие старославянский (церковнославянский) язык — древнейший письменно-литературный язык славян, сложившийся на основе переводов греческих богослужебных книг на один из южнославянских диалектов и оказавший в дальнейшем большое влияние на формирование русского литературного языка.
В XV-XVII веках (время образования единого Российского государства с центром в Москве) распался единый восточнославянский язык и возник язык великорусской народности (собственно русский язык), формирование и развитие которого сопровождались серьезными изменениями в его грамматическом и словарном составе. Это отличало собственно русский язык от украинского и белорусского. Тогда же начался процесс становления русского литературного языка, происходившего во взаимодействии древнего русского литературного языка со старославянским (церковнославянским) и с русским разговорным языком. В XVI-XVII веках в Москве, оказавшейся на границе северно- и южновеликорусского наречий, начинает складываться русский национальный язык, впитавший в себя их общие особенности.
С XVII века великорусская народность преобразуется в русскую нацию со своим национальным языком, в XVIII-XX веках оформляется и совершенствуется русский литературный язык. Устраняется литературное двуязычие (церковнославянский язык русского извода и собственно русский литературный язык с народной речевой основой), создаются единые литературные нормы, прекращается диалектное дробление, местные говоры постепенно вытесняются из речевой сферы. Решающее влияние на выработку общенациональных норм русского литературного языка оказала деятельность А. С. Пушкина, сумевшего органически соединить три языковые стихии: высокие славянизмы, элементы народно-разговорной речи и западно-европейских заимствований. Язык пушкинской эпохи в своей основе сохранился до наших дней, претерпев значительные изменения в двадцатые и восьмидесятые годы ХХ века.
А что у нас?
Современная языковая ситуация в Воронежской области тесно связана с историей заселения региона. В XI-XII веках Древнерусское государство раздробилось на отдельные феодальные княжества, и северная часть Воронежского края вошла в состав Рязанского княжества. XIII век был временем тяжёлых испытаний для Руси. С запада на русские земли обрушились немцы и шведы, с востока хлынули полчища татар, разгромившие и разорившие земли Рязанского княжества. После монголо-татарского нашествия данная территория почти запустела. В XVI и XVII веках крымские татары грабили и опустошали южную окраину Русского государства. Из-за татарских набегов славяне долго не могли поселиться вновь на плодородных землях Среднего Подонья.
Чтобы оградить русскую землю от набегов крымских татар, на южных рубежах России строились города-крепости и укреплённые линии. С этой целью был построен и Воронеж (1585 г.). В течение 50 лет он был единственным городом на территории современной Воронежской области, вокруг него возникали сёла и деревни. Но западнее и восточнее Воронежа татары по-прежнему не встречали серьёзных препятствий во время своих набегов. В середине XVII в. недалеко от Воронежа, на берегах рек Дон, Воронеж, Усмань, Тихая Сосна выросло много новых городов-крепостей Белгородской черты: Орлов, Костёнск, Урыв, Коротояк, Острогожск, Ольшанск и другие.
Ещё в конце XVI и в течение всего XVII веков под влиянием вековой борьбы Москвы с Польско-Литовским государством шло массовое движение украинского населения на восток, которое захватывало и правобережье Дона. Переселенцы принимали из рук московской администрации земельные наделы или самовольно оседали в степях к югу от крайних московских укреплений. В 1637-1638 гг., после неудачной войны с Польшей, массы украинцев передвигаются в пределы Воронежской губернии. К XVII веку южная и юго-западная части губернии были заселены в основном малороссами (в те времена украинцев называли также черкасами, поскольку первые переселенцы вышли из Черкасского повета). Ими были устроены слободы, ставшие впоследствии полковыми городами (Острогожск, Коротояк, Урыв, Богучар, Павловск и др.). Украинское наследие и сегодня сохраняется в речи современных воронежцев (жители юга области являются носителями украинских говоров), их фамилиях и в воронежской топонимии.
Как говорили наши предки
В русских говорах сохранились древние значения слов, поэтому диалектные данные постоянно используются в этимологических и исторических словарях. Русские диалекты в настоящее время довольно устойчивы и сохраняются как нормально функционирующие системы. В современной языковой ситуации в Воронежской области местные диалекты занимают отнюдь не периферийное место, а являются для большинства сельского населения нормальным и единственным средством общения.
Воронежские говоры считаются говорами «позднего заселения», и первые их исследования начались в середине XIX века. Н. И. Второв в статье «О заселении Воронежской губернии», опубликованной в «Памятной книжке Воронежской губернии на 1861 год», впервые дал сведения о воронежских диалектах с изложением этнографических знаний. Автор отметил большое разнообразие в образе жизни, быта, одежде жителей Воронежской губернии, а также различия в речи: «Бывшие однодворцы в северо-западной половине губернии носят общее название талагаев, или щекунов, по произношению большей части из них ЩО вместо ЧТО. ...В уездах Воронежском и Коротоякском называются цуканами, от цуканья, произношения буквы Ц вместо Ч».
Уже в первом обзоре диалектов «О наречиях русского языка» В. И. Даль выделяет в речи жителей Воронежской губернии ряд местных диалектных черт: развитие начального j в местоимениях ОН (йон ходить), отсутствие перехода Е в О (пекеть, стерегеть), произношение Г фрикативного в окончаниях прилагательных (старага, малага), замена В на У (у леся — 'в лесу'), замена Ф на ХВ (Хведот, хвилин) и обратная замена Х на Ф (куфня), прогрессивная ассимиляция заднеязычных (у мужучкя), окончание УЙ у существительных женского рода творительного падежа (палкуй), наличие Т мягкого в глаголах настоящего времени (ион лазяить), возвратные формы на СИ (наелси), окончания А/Я в предложном падеже существительных мужского и среднего рода (у городя, у поля), окончание Е в родительном падеже личных местоимений (мене, тебе), окончание -ОВ в родительном падеже существительных среднего рода множественного числа (местов, делов), согласование слов среднего рода с прилагательными женского рода (куриная яйцо, чистая лиц)».
Сразу же после окончания Великой Отечественной войны в Воронежском госуниверситете под руководством профессора В. И. Собинниковой (1909-1999) началось активное научное описание и изучение воронежских говоров. В итоге на кафедре славянской филологии ВГУ была составлена картотека Словаря воронежских говоров, охватывающая лексику и фразеологию говоров Воронежской области и той части Липецкой области, которая до 1954 г. входила в состав Воронежской области. Десятки тысяч слов, зафиксированных в картотеке, впервые вводятся в научный обиход, что представляет значительный интерес для исторической лексикологии, диалектологии, истории и этнографии Воронежского края (материалы словаря регулярно публикуются в «Материалах по русско-славянскому языкознанию»). Словарь весьма полезен при чтении произведений и изучении творчества писателей А. В. Кольцова, И. С. Никитина, И. А. Бунина, А. Платонова, А. И. Эртеля, Г. Н. Троепольского и др.
Лексика воронежских говоров, отражающая понятия материальной и духовной жизни русского народа, представляет огромный интерес для исследователей местной старины. Например, лексика, называющая одежду. Женский костюм в Воронежской губернии представлял собой «поневный комплекс», его основу составляла древняя поясная понёва и рубаха.
Исследователи воронежского костюма В. И. Дьякова и М. В. Панова считают, что в русских сёлах Воронежской области основной поясной женской одеждой являлась понёва — один из наиболее древних компонентов русской одежды. Понёва являлась знаком социального статуса того, кто ее носит: ее могли надевать только замужние женщины (иногда девушки с наступлением совершеннолетия: Как вы'йдя за'муш, так панё'ва, юпку тады браса'йа. Эта ана у юпки хо'дя да заму'жства (с. Платава Репьёвского р-на); Де'фки наси'ли сарфаны', а ба'бы панёвы (с. Дракино Лискинского р-на. — здесь и далее приводится упрощенная фонетическая транскрипция). Понёва шилась из шерстяной ткани в клетку, образуемой полосами цветных нитей. Понёвы различались по характеру соединения полотнищ и по особенностям декорирования. В Воронежской области отмечено два основных типах понёвы: распашная понёва (т. е. не сшитая спереди; это наиболее архаичный тип понёвы, первоначальной формой которой были несшитые, укрепленные на поясе полотнища) и глухая понёва (в двух вариантах — понёва с прошвой и понёва из нескольких одинаковых полотнищ без прошвы). Поневу с прошвой шили из 3-4 полотнищ шерстяной клетчатой ткани и однотонного полотнища («прошвы») из той же ткани или хлопчатобумажной материи (эта разновидность понёвы отмечена в Репьёвском и Острогожском районах Воронежской области, известна в Рязанской, Тульской, Тамбовской, Пензенской областях). Понёва без прошвы, сшитая из нескольких (5-7) прямых полотнищ понёвной ткани, была широко распространена на территории Воронежской губернии: ее отмечают во многих северных и центральных уездах, особенно часто в Нижнедевицком, Землянском, Воронежском, Бобровском, Павловском уездах. Понёва без прошвы представляет в генетическом отношении позднейшую ступень, когда понева по сути дела сливается с юбкой, отличаясь от нее только традиционным материалом самой ткани, традиционными украшениями и традиционным способом укрепления одежды на поясе.
В воронежских деловых памятниках XVII века фиксируется слово понёва в значении 'верхняя юбка'. В современных воронежских говорах слово понёва имеет значение 'праздничная шерстяная юбка в клетку, отделанная внизу лентами, узором': «Панёву у пра'зник надява'ли. У маей мами была панёва ф кле'тачкю, с уз'орачьим па падо'лу, на вздё'ржачки» (Б. Верейка Семилукский р-на). В Воронежской области зафиксировано несколько лексем, называющих этот тип одежды: поня'ва, по'нька, понёва-белгоро'дка, понёва бра'тая, понёва жи'тная, понёва-де'ланка, понёва-ду'рочка, понёва-черногла'зка, понёва-синегла'зка, по'ня. Воронежские понёвы, по мнению этнографов, были самыми красочными из всех южнорусских губерний. По нижнему краю понёвы проходила вышитая или тканая полоса, называемая окла'дом. Узоры на окладах были растительные или геометрические. По бокам надевались красочные полоски, которые украшались бисером, блёстками и назывались подты'шниками. В украинских селах (с. Колыбелка) такую юбку называли плахта'. Кроме понёв носили волося'нки, гу'бки, круги' и др. Под верхние юбки надевали нижние юбки, которые назывались подста'ва, подста'вка, подвязу'ха, подъю'бошник и др.
Основой женского традиционного костюма в Воронежском крае является рубаха, состоявшая из двух частей: верхней и нижней. Верхняя часть называлась ста'ном, стани'ной, груди'ной, нижняя — подста'вой, подста'вкой, подоло'м. Основным материалом для рубахи служил конопляный (зама'шный) холст. Стан шили из более тонкого конопляного или из льняного (алле'йного, алляно'го) холста. Рубахи, сшитые из покупных хлопчатобумажных ниток, назывались пони'тками.
Важным и устойчивым этническим признаком, имевшим региональную локализацию, был крой рубахи. Основным типом рубахи на территории Воронежской губернии была рубаха с плечевыми вставками — полика'ми. Рубахи с поликами были трех видов: с прямыми поликами, прошитыми по утку', с косыми поликами и с прямыми поликами, прошитыми по основе ткани. В Воронежской губернии в русских селах преобладали рубахи первых двух типов, а в украинских — третий. Кроме юбки и понёвы в Воронежской губернии бытовал сарафан, причем в русских селах носили сарафаны, а в украинских — нет.
Современные кулинары найдут в воронежских говорах много интересных рецептов «старины далекой». Еще в прошлом столетии В. И. Даль в своем знаменитом «Толковом словаре живого великорусского языка» поместил 31 слово, обозначающее различные виды продуктов питания и кушаний, с пометой «воронежское». Исследователь местной пищи Т. В. Карасева среди кулинарной лексики отмечает слова бо´рошно (ржаная мука), вы´шкварки (вытопки, выварки, выжарки, шкварки), деревянные орехи (лесные орехи), ерза´лка (простокваша), кава´лок (шмат, кусок, чаще мяса), книш, кныш (круглый пирожок; небольшая пышка с загнутыми краями, в середину которой наливают яйцо (иногда с луком)), копы´тце (колобок, который пекут для овец на праздник Благовещенья; творожник; ватрушка с рисом и яйцами в форме копытца), окро´п (вар, кипяток, горячая вода), па´зобник (земляника), пу´тря (пшенная каша в масле), ря´женец (пирог с начинкой), ско´рка (хлебная корка), сыма´к (сливки; густые сливки, верх, верхи, «кои не сливаются, а сымаются, с устою ложкою»), сырове´ц (белый, неуваренный квас, только налитый кипятком), федосе´вна (род яблок со слабым квасом и запахом дыни), харчево´е (мясо, мясное; харч — общее название еды, продукты), хря´пка (капустная кочерыжка), щерба´ (горячая похлебка, навар; уха, рыбий навар), ярови´ще (овсяник или ячневик, яровой печеный хлеб (пшеницы там нет)).
Сегодня требуется трепетное отношение к сохранившимся местным диалектам. В. И. Даль призывал: «Напишите слово, называемое вами областным, как мы вообще пишем, не подделываясь под говор, а как оно, по образованию своему, должно писаться, и смело ставьте его на своё место, в общий великорусский словарь. Оборотам русской речи можем поучиться во всякой местности Руси, во всякой деревушке, во всякой лачуге».
Здесь мы живем
Воронежские географические названия (топонимы) неспроста интересуют географов, историков, лингвистов, этнографов и представителей других наук. Многовековое заселение Воронежского края привело к обилию топонимов разной языковой принадлежности. Народы, говорившие на разных языках, оставляли пласты своих названий географических объектов, которые потом перекрывались другими. Теперь, рассматривая топонимы, мы по ним определяем следы пребывания разных народов и племён, живших ранее в наших краях. Древнейший топонимический пласт Воронежской области — иранский, сохранившийся от скифских народов. Это названия как больших рек, так и малых речек: Богучар, Дон (название дано древними ираноязычными кочевниками восточноевропейских степей и означало понятия река, вода), Осередь, Потудань, Снова, Усмань (название реки традиционно возводят к иранскому asman ‘камень’) и др. Древним является и финно-угорский топонимический пласт: Кисляй, Ольховатка. На территории современной Воронежской области имеются также древнеславянские топонимы: Дивногорье, Излегоща, Кривоборье, Острогожск, Рамонь, Раменье и др. В конце первого и начале второго тысячелетия в наших краях кочевали многочисленные тюркоязычные племена. Их присутствие отразилось в виде значительного пласта тюркских топонимов, в большинстве своём связанных с водными источниками: р. Большая Алабушка (название Алабушка происходит от тюркского алабуха ‘окунь’ с последующим фонетическим преобразованием тюркского –уха в русское –ушка, более привычное с точки зрения русского языка), Битюг, Елань, Еманча, Карачан, Толучеевка (в ряде тюркских языков тулы означает «полный», ча (чаи) — «речка», тулы-чаи — «полноводная речка»), Эртиль (название произошло от слова ерт, которое означало «земля, местность, владение»). Местное население зачастую не могло объяснить происхождение иноязычного названия реки, а в познании истины хотелось «дойти до самой сути». Это стремление и породило массу топонимических легенд, возникших в результате желания русских людей объяснить непонятные географические названия на свой манер (с. Верхняя Хава, с. Девица, с. Танцырей, с. Чигорак и др.).
А начиная с XVI — XVII вв. на всю территорию Центрального Черноземья ложится мощный пласт русских топонимов: Алексеевка, Берёзовка, Васильевка, Дмитриевка, Терновка, Щучье и др. На юге Воронежской области он имеет украинский оттенок: Гармашёвка, Крамарев, Криница, Осиковка, Хрещатое, Червоно-Чехурский и др. Названия населенным пунктам, возникшим в это время, давались по именам, фамилиям или прозвищам первопоселенцев, владельцев (Александровка, Андреевка, Бондарево, Горюшкин, Григорьевка, Панино, Русаново, Шишлянников и др.), названиям церквей и церковных праздников (Архангельское, Борисоглебск, Никольское, Петропавловка, Троицкое и др.), местным географическим признакам (Боровое, Высокое, Мокруша, Пески, Солонцы, Устье, Хвощеватовка, Ярки и др.).
Ландшафтные географические названия тесно связаны с местными говорами, зачастую без диалектологических познаний бывает невозможно расшифровать то или иное название: с. Алешки (Терновский р-н) > алёх, олешняк — 'ольха'; хут. Каменный Буерак (Нижнедевицкий р-н) > буерак — 'сухой овраг, овражистая местность'; с. Кучугуры (Нижнедевицкий р-н) > кучегуры — 'песчаные бугры, сыпучие кочки, шиханы, бараканы'; с. Малая Верейка (Семилукский р-н), с. Нижняя Верейка (Рамонский р-н) > верейка — 'род природного вала, какие бывают на поймах, на луговой стороне рек, в несколько рядов и с поперечными прорывами'; с. Глушицы (Рамонский р-н) > глушица — 'застойная заводь, залив, глухой рукав реки, непроточный, старица, заливаемая с одного конца'; с. Гвазда (Бутурлиновский р-н) > гвазда — 'грязь, топь, слякоть от непогоды'; пос. Еланка (Таловский р-н), с. Елань-Колено (Новохоперский р-н) > елань — 'обширная прогалина, луговая или полевая равнина'; с. Таволжанка (Грибановский р-н) > таволжанка — 'род мелкой ивы, тала, растущей по Волге' и др. К этой же группе относится и знаменитое название Синие Липяги, которое почему-то в народном сознании стало синонимом эдакой Тьмутаракани. На самом же деле село с таким названием реально существует в Нижнедевицком районе и названо оно было по урочищу Синие Липяги (на местном диалекте липягами называется небольшой лесок, роща на возвышенности. Издали они, видимо, казались синими, в дымке, за что село и получило своё полное название).
Особую группу воронежских топонимов составляют этнотопонимы, отражающие пребывание различных народов и переселенцев с различных земель на территории современной Воронежской области (Калмычка, Мокша, Татарка, Израильский, Украинский и др.). Большинство современных воронежцев — потомки великорусских и малоросских (украинских) переселенцев в пределы бывшей Воронежской губернии. Результатом этого явилось образование характерных пар названий с этническими определениями русский и украинский (украинцев в прошлом также называли черкасами и хохлами). К этноойконимам относятся следующие названия населённых пунктов: с. Русская Буйловка — с. Украинская Буйловка, с. Русская Журавка, с. Русско-Гвоздёвские Выселки, с. Русская Гвоздёвка, с. Татарино, хут. Украинский, с. Черкасское. Также следы взаимодействия различных народов на территории Воронежской области отразились и в фамилиях современных воронежцев.
Названия, данные воронежским населенным пунктам в советское время, еще долго будут напоминать потомкам об этом периоде российской истории (Коммуна, Комсомольское, Красный Пахарь, Краснофлотское, Ленинский Путь, Первомайское и др.).
В воронежской топонимии отразились исторические и социально-культурные факты развития Воронежского края. В большинстве своём местные названия возникали естественным путём, однако в некоторых случаях происходило активное вмешательство в этот процесс экстралингвистических факторов. Идеологическое воздействие на местную топонимию проявлялось в виде насаждения названий, связанных с религией, и названий, возникших в советское время. В итоге воронежская топонимия лишилась многих оригинальных и самобытных названий, а взамен получила повторяющиеся названия, сработанные по одной и той же (в Воронежской области сейчас насчитывется несколько Архангельских, Октябрьских, Первомайских, Петропавловок и т. д.). В связи с этим назрела необходимость возвращения переименованным населённым пунктам их исконных исторически сложившихся названий. Однако и здесь требуется предельная осторожность. Названия, данные новым населённым пунктам в советское время, имеют полное право на дальнейшее существование, поскольку в этом случае ничего не переименовывалось. Пожелание уничтожить всё советское (как и в своё время всё дореволюционное) ни к чему хорошему не приведёт. Нельзя открещиваться от собственной истории, какой бы плохой она ни была.
При подготовке материала использовались исследования Г. Ф. Ковалева, доктора филол. наук, профессора ВГУ, В. И. Дьяковой, канд. филол. наук, доцента ВГУ, С. А. Попова, канд. филол. наук, доцента ВИВТ, В. А. Сёмушкина, канд. филол. наук, аспирантов кафедры славянской филологии ВГУ М. Пановой и Т. Карасевой.
